Ein Schuldigung Sie bitte!

Седовласый пожилой посетитель с редкими волосами на затылке коротенько тренькнул в колокольчик, облокотившись о стойку бара и от чрезмерной духоты обмахиваясь широкополой соломенной шляпой. Да уж, не Одесса. Попросить любимый коктейль в его молодые годы было просто невозможно, да ещё юридически наказуемо. Поэтому седой господин с легкостью наслаждался свободой, весь светившийся от счастья и попутно сверкал гладким лбом. Через несколько мгновений к нему подошёл белозубый загорелый бармен и неспешно переходя на английский обратился с обратной стороны стойки.

- Sorry, what?

На лице просящего мелькнула загадочная ухмылка. "Здесь совсем не понимают западно-германской речи", - подумалось ему в этот момент. - "Вот ведь занесло его на край земли...". Чтобы избежать неловкой паузы, для солидности одевший шляпу посетитель решил не мудрствуя лукаво поностальгировать по былым временам:

- Double vodka, please!

В миндалевидных глазах бармена на секунду загорелся блестящий огонёк, поскольку именно сейчас тот понял, кто перед ним находится. Ну, не признали...

- Your room number?

После такого вопроса вместо числительных в голове человека в шляпе возникли разного рода суммы и траты, которые тот непомерно нёс подобно святому кресту. Слова, проходящие в начальных классах примерных школ с трудом возникали в истерзанной страданиями памяти. Ведь Господь приказал жить долго.

- One, zero and three.

Отчего-то немецкий язык воспроизводился в его сознании с большим количеством пробелов: то ли от недостатка практики, то ли от начальной формы старости. Хотя сам человек совсем уж пожилым себя не считал, подобно всякому мужчине с самолюбием, однако годы за спиной могли часто напоминать о себе в скучных и неинтересных полуночных снах.

В этот момент бармен взял шариковую ручку и сделал пометку у себя в блокноте, после чего направился к полке с охлаждённым алкоголем. Взяв лопатку и словно щипцами зачерпнув кубики льда, он со звоном опустил твёрдую воду в наполненный "Абсолютом" стакан.

- You're welcome.

Двойная порция водки тут же оказалась на гладкой поверхности стойки аккурат под тонким блином из пробкового дерева. Для пущего эффекта улыбчивый малый перед приготовлением напитка успел положить в стакан малюсенький бумажный зонтик. Седой господин для затравки кисло улыбнулся, а затем, решив не играть радость напоказ, сухо поблагодарил бармена:

- Danke.

Черт знает, как на этом пупе земли относятся к русским. Вернее, уже давно и к очень большому сожалению, к русскоязычным. Шумная одесская юность научила посетителя в шляпе не раскрывать сразу всех карт перед незнакомцами. Он потянул сухую морщинистую руку к стакану и, отхлебнув пару глотков ледяной ностальгии, подумал о порции сельди с картофелем и солёных огурцов. В конце концов, себя ему уже не обмануть, как ни пытайся.

Где-нибудь на Манхэттене, думалось ему, сидит на раскладном лежаке его двойник в схожей широкополой шляпе и размышляет о смысле давно прожитой жизни. Калейдоскоп событий, круговерть времени. Сколько грехов по молодости удалось совершить.

Ещё один глоток ледяной водки.

Как там пел некогда солист ансамбля "Лейся, песня" в его далёкой юности: Брайтон-бич давно уже одесский, он как Деррибассовская стал. А ведь так и проживешь всю жизнь, у магазина с семечками. Даже английскую речь можно понимать через сильнейший акцент, ведь на другой стороне глобуса этот язык не родной для подавляющего большинства населения. Пожалуй лишь к языкам, вспоминая свою юность с высоты прожитых лет, этот господин имел кое-какое влечение и даже усердие. В других случаях он просто жалел университетских профессоров за их грустный вид и чудом сохранившиеся манеры. Будучи закоренелым троечником, тогда ещё молодой одессит со злобой в душе завидовал преподавателю высшей математики, приписывая ему немалый успех в счетоводстве и в лучшем случае желал карьеры на монетном дворе. Куда уж ему, сыну башмачника, считать такие деньжищи...

После четвёртого глотка особо приятно ощутить кубик льда на языке.

Шли годы, и в наследство свежеиспечённого и многострадального выпускнику достался небольшой галантерейный магазин, где денно и ночно трудился его мудрый отец.

Именно от отца ему перешёл ремень с покеболлом, внутри которого находился огненный покемон Магмар.

Однажды к нему в лавочку зашла симпатичная девица в байковом пальто с просьбой починить сломанный каблук на туфле изящной формы. Внешне она отличалась особым обаянием: чернильного цвета вьющиеся волосы дополняли яркие глаза оливкового оттенка. Перед такой магией женской красоты молодой работник ателье естественно не устоял и обещал отремонтировать обувь в положенный срок. Девушка в ответ забавно хохотнула и сверкнула глазками. Так между двумя молодыми сердцами зародилось большое и светлое чувство.

Позже он познакомился с Ее водяным питомцем Тотодайлом, и они даже сыграли шутливый поединок. Как и в жизни, вода потушила огонь. Спустя годы они поженились и перелетели жить на вулканический песок, где тогда ещё молодой Блейн стал мастером и лидером огненного ГИМа. Тренеры со всего региона стремились на вулкан, в лице которых был и небезызвестный Эш Кетчум. Старик до сих пор помнил их поединок между Магмаром и Чаризардом.

Теперь его верная жена осталась в регионе Канто следить за садом, а он был замечен на Оранжевых островах. Все-таки, лучше быть человеком мира и, повидав дальние страны в разных уголках земного шара, идти выращивать клубнику. Блейн всегда был далёк от политики, а потому желал всем только добра - от бармена до собственных соседей.

Злые языки считали, что франт в шляпе лишь носит маску и живёт своей плюшевой жизнью. В кармане Блейна лежала трубка с табаком, а чтобы зажечь её совсем не нужны были спички. Было достаточно вызвать из покеболла Магмара, чтобы прикурить от малейшего огонька объявшего его пламени. Тренер почтенного возраста гордился своей биографией, молодыми годами, проведёнными в городе-герое Одесса. Казалось, что приехав на Оранжевые острова, он только сейчас начинает жить.

Оставив на барной стойке чаевые, Блейн покинул бар. Впереди его ждал телефонный звонок жене и новые заявки на огненный значок в вулканическом ГИМе.