/2xd20

в общем - 13 урона

я накидал 3.

выпало 1.

выпало 3.

выпало 4.

я накидал 2.

/5xd4

ой перекину

я накидал 5.

/5d4

18+2(мастерство)+3(рес - ловкость) = 23 на пробитие<3

кидаю на урон

zuzik,

КЗ капитана пробит даже без модификаторов!

Можно бросать на урон!!!

я накидал 18.

/d20

Беллона,



zuzik,

Hell Bro, acidcloud340 и Грушик

ночь первого сюжетного дня становится жаркой :D

Священник был несказанно рад!
Мало того, что каюту разрешили, так ещё и Мельхиор согласился стать соседом по комнате. Константин даже не знал кого обнять сначала Алоиса и деда или Мельхиора.
Вдобавок приятной новостью стало, что Мельхиор тоже лекарь. Значит он знаком с медицинской кухней и ему не придётся объяснять почему не стоит задавать много вопросов под руку. Да что уж там, он даже сможет, в случае чего, помочь, как и предложил сам Мельхиор.

Константин низко поклонился каждому, осыпав всех троих благодарностями. Казалось молодой бородатый мужчина святился от счастья, одаривая всех своей мягкой радостной улыбкой.

Но момент благодарения прошёл и пришло время осмотреть жилищное пространство каюты.
Константин, сначала кинул взгляд на спокойное лицо Мельхиора, немного задерживаясь на нём. Несмотря на столь сдержанное выражение лица красноволосого хирурга, от него исходила тревога. Лицо говорило одно, хотя правильнее предположить, что маска, а тело было совсем другим. Зажатым, напряжённым.
Константин доброжелательно улыбнулся своему соседу и сгорбился сильнее, словно пытаясь слелать себя меньше и безопастнее в глазах Мельхиора.

Наконец-то мужчины подошли к одной из оставшихся свободных кают. Константин выбрал ту, что была ближе к люку, выходу на верхнюю палубу.
Подойдя к двери, Константин с уверенностью и предвкушением открыл её. Все до этого момента было отлично, все получалось как нельзя кстати, так почему все должно вообще было пойти не так?
Ну чтож.
Все пошло не так, когда взору открылась квадратная небольшая и не очень то высокая комната. Раскладной прочный стол для работы, привинченный к стене и подсвечники были украшением для голых стен каюты, одинокий стул стоял рядом со сложенным столом, а напротив одноместная скудная кровать с постельным бельем, под которой виднелся сундук для личных вещей.

Лицо священника на мгновение потеряло все эмоции, став пустым и каменным, когда сам Константин застыл в проходе, пропуская через себя увиденное. Черувим, протиснулся между ног хозяина и заглянул внутрь. Его глаза широко округлились, а затем Сильвеон медленно отошёл от двери и начал буквально хрипеть от попытки сдержать смех.
Ладно, он не пытался, поэтому начал громко хохотать уткнувшись мордой в пол и лупя ленточками по деревянным доскам.

Бедный последователь Арсеуса сначала стал ярко красный, как ягода Тамато, а потом побелел, заметно расстроившись, но не из-за каюты, а скорее из-за самого себя. Вы спросите, почему вообще он в одноместную каюту попросил соседа? Ответ заключается в том, что он не знал.

Константин и до этого плавал на кораблях, но как пассажир, а не член экипажа. А корабли были гражданские, поэтому там всегда было больше кают, они были крупнее, могли быть и двуспальные, и одноместные, и выглядели они в большинстве своём менее уныло, чем то, что он видел сейчас перед собой.
И в этот раз, может ему просто очень хотелось уютное место и душевного спокойствия после всех событий этого дня, может он просто не хотел задумываться, что вообще его ждёт... Но в этот раз Константин был так яро уверен в том, что каюты тут такие же хорошие, как и в пассажирских гражданских кораблях, созданных исключительно для перевозки людей, что даже не рассматривал иного.
Но в итоге он сильно ошибся.

Одолеваемый чувством вины, что он затащил Мельхиора в какую-то однозначно глупую авантюру с делением крошечной каюты, он медленно вступил внутрь, слегка склоняясь, чтобы пройти через дверь. Каюта казалась ещё меньше, когда он оказался внутри.
Сглотнув слюну, чтобы хоть как-то смягчить в горле ощущение горькой сухости, Константин огляделся. Он прошёл к кровати и встал перед ней, кидая на неё долгий молчаливый взгляд. А потом выпрямился, при своём полном росте, он сравнивал на глаз кровать.. И она была меньше. Он бы на ней не поместился. Буквально.
Со стороны это выглядело, как будто Урсаринга решили уложить в колыбельку.

Да что уж там! Когда она выпрямился во весь свой рост, его лохматые волосы слегка касались потолка! Каюта в высоту была чуть больше двух метров.

Когда он поднял лицо к потолку, ему пришло осознание, что в этот раз его высокий рост сыграл с ним очень плохую шутку, ведь если бы он подпрыгнул, впечатался, или вовсе проломил бы головой потолок. Кидая взгляд на пол, он встревожился, неужели он тут не поместится? Неужели прошение о каюте было пустой тратой времени капитана и того хорошего старого моряка? Он и так считал, что точно принёс неудобства Мельхиору своей просьбой.

Черувим в этот момент сидел в дверях, и под хихиканье покемона, священник стал руками пытаться на глаз определить размер себя и каюты в соотношении.
Сначала выбрав величину руками, он измерил себя, сколько раз в его рост получается вместить эту выбранную величину... Потом с напрягом в усталых глазах стал измерять длину от стены к стене.

К его, наверное, великому облегчению, оказалось, что каюту видимо так же два метра в высоту и столько же в ширину, а значит он впритык помещался в ней.
По крайней мере, на полу он точно сможет спать!
Тихо вздыхая, он сильно сгорбился и стал с тревогой теребить пояс с сигнатурой Арсеуса, когда кинул взгляд на зашедшего в каюту Мельхиору.

– Молю о прощеньии.., – стыдливо и виновато пробормотал Константин и опустил взгляд на свои ноги, сжимая в руках ткань одежды, – Я былъ недальновиденъ...

Нахмурившись от досады, Константин тяжело вздохнул, продолжая говорить, – Еже ли вы вси още хотети ту быти, си ложе ваю бяшьтъ. Понеже мене на сь льжати не сможетися.

С каждым новым словом его голос становился меньше, ситуация оказалась неприятной.
Но было делать нечего, если Мельхиор захочет, он конечно же может остаться, если нет, Константин поймёт и даже слова не скажет.

Пройдя к стулу, священник поставил на него свою большую походную сумку, сшитую из плотной толстой ткани, она была набита всем самым важным. Черувим же тем временем зашёл следом и сёл в ногах Константина с довольной улыбчивой мордой, выражение, которое казалось, было вечным на морде Сильвеона.

Константин не торопился раскладывать себе спальное место на полу, сначала он решил зажечь настенные свечи, чтобы в каюте стало посветлее и помолиться, как пологается, да и Мельхиору тоже надо было расположиться, если бы он стал. День был закончен, Константин остался жив, поэтому стал доставать деревянные прочные дощечки и золотые позолоченные детальки, несколько красных свечей, попутно прокручивая в голове все прошедшие за день события..

Усевшись тихо в углу, он собрал из дощечек маленькую квадратную подставку-полку на железных плоских креплениях с дырочками, аккуратно закрепил её в углу каюты, где она не мешала бы раскрываться столу, не мешала бы двери и не мозолила бы глаз Мельхиору, небольшими, похожими на гвоздики, железными брадсами. На подставке были крючки, которые плотно удерживали фигурку золотого Арсеуса в центре, спереди находилось семь позолоченных маленьких подсвечников для тех тонких небольших красных свечей, а за фигуркой Арсеуса устанавливалась небольшая икона в рамке.

Собрав алтарь для своего Бога, священник довольно выдохнул, но прежде чем зажечь молитвенные свечи и придаться медитациям, служитель храма задумался вновь. Пока он был занят своим конструктором лего, прокручивая в голове мысли и воспоминания, понял, что так и не поговорил с Пересмешницей. А ведь планировал, но не хотел приносить неудобства, пока она была в плохом настроении.
Постояв перед собранным алтарём мгновение и сосредоточенно смотря на золотого Арсеуса, Константин вдруг приподнял указательный палец к верху со звуком "Оо", не хватало лампочки над головой.

Подойдя к сумке на стуле, он стал в ней рыться и искать что-то. Достал маленький льняной мешочек, завязанный красной ниткой, и приоткрыл его, от чего в каюте пронёсся слабый запах сушёных трав и цветов. Убедившись, что это то, что нужно, он вновь плотно завязал ткань, потом достал бумагу и перо с чернильницей, было забавно наблюдать как Константин писал на полу, вернее вырисовывал забавные линии, в свете свеч на стене. По правде, заниматься раскладыванием стола у него не было времени и желания.

Что было оставлено письменным пером на листе грубой коричневой бумаги? Он как мог, нарисовал Смешу с довольным лицом, а рядом столик с чайничком и чашкой с горячим чаем. Внизу подписал своё имя, а сверху простое "Чайная заварка для хорошего самочувствия" и улыбчивый смайлик. Константин старался, чтобы его почерк был более разборчивый, обычно он не заморачивался, ведь все его письма в основном представляли рисунки. Но он не знал точно, умела ли Смешать читать, поэтому на всякий случай оставил и текст, и рисунок. Убрав перо и походную чернильницу, он свернул бумагу и привязал мешочку.

Довольный своей работой, он подозвал Черувима и аккуратно вручил ему в рот мешочек с чаем.

– Черувим, – начал священник тихим голосом, – добро сътвори, отньсьи се тъй миле девице с волосиями закатъними.

Сильвеон посмотрел на Константина, улыбнулся ему и кивнул, связывая из ленточек руку с большим пальцем вверх, после чего отошёл к двери, ведущей из каюты, и лапой приоткрыл ее, выглянув.
Сначала он увидел застрявшего в дверном прохоже голюрка, а потом... Алоиса и Смешу! Видимо у них был разговор только что, ведь адресат только что ушла обратно в каюту, а вот любимый капитан остался в коридоре.

Черувим замер. У него по телу пробедала дрож от предвкушения, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь, используя ленточку.
По правде говоря, Сильвеон был ужасно зол весь остаток дня. Алоис, этот прекрасный человек, игнорировал его намёки о желание обнять капитана за шею. Более того, он ещё и смел улыбаться на его действия, он смел кинуть ему вызов, насмехался, что это все шутка, а не реальное намерение!

В это раз Константина, который бы мог остановить покемона, рядом не было. Вернее был, но он был слишком занят молитвой. И Черувим прекрасно знал, что его друг тренер священник не будет её перерывать и отвлекаться.
Лицо покемона озарила тонкая широкая улыбка, а глаза прищурились, он даже почти что взбудораженно пыхтел от мысли, что сейчас он наконец-то сможет без препятствий приблизиться к рыжему мальчишке.
Аккуратно отложив посылку для Смеши, ведь он отнесет её попозже, он сделал шаг в сторону капитана, потом второй, третий... Широко и невинно улыбаясь, Черувим подошёл в плотную к Алоису, склоняя голову на бок, словно добрый милашка, ленточки растянулись в стороны, готовясь совершить сюрприз, о котором волшебный покемон мечтал весь день.

На милую мордочку упала мрачная тень, взгляд сузился и стал хищным, голодным. А улыбка растянулась уже до оскала. Черувим был счастлив, несказанно счастлив, его шерсть встала дыбом, когда его переполняла радость и перевозбуждение от хлынувшего адреналина. Сильвеона качнуло, когда он дрожаще выдохнул, а после припал к земле и напрягая каждую часть своего тела, резким движением оббежал и на прыгнул на Алоиса со спины, совершая атаку Укус. Его зубы впились в плечо Алоиса, а когти вцепились в плечи и спину.

Да начнётся же суета.

9000+ символов ах ох

за ошибки сорре

Hell Bro, Chadzime, evrf5555, Дельт

Удар выбил из легких весь воздух. Из горла вырвался невольный крик, быстро перешедший в едва слышный хрип, когда девушку, словно бабочку в коллекции энтомолога, пригвоздил к стене огромный покемон. Затылок неприятно заныл, а мир почему-то стал расплываться.

Пересмешница даже не успела осознать происходящее и принять меры по собственному спасению.

Бирюзовое пятно качалось то вперед, то назад, показывая свет лишь на миг, потом вновь загораживая его. С каждым возвращением по телу разливалось нестерпимое, неприятное ощущение, а соображать становилось все труднее и труднее.

Во рту появился металлический привкус. Пальцы похолодели.

В какой-то момент послышались голоса, быстро слившиеся в единый поток, а потом горизонт завалился сильнее обычного — похоже, ее вытаскивали из-под галюрка. Кто-то дотронулся до Тамилы, похлопав по щеке. Девушка честно попыталась сфокусировать на человеке взгляд, но глаза сами собой закрылись раньше, чем Пересмешница смогла увидеть спасающего. Голова упала на грудь, ослабевшие руки безвольно опустились, когда Ренбергет поднял пострадавшую. На секунду стало тепло. Черненко не любила быть слабой и беспомощной, но силы разом куда-то испарились, заставив обмякнуть на руках музыканта.

В ушах зазвенело от новых голосов. Их было больше, они были громче. Они били сильнее. Девушка болезненно застонала, все еще не открывая глаз. Веки как будто налились свинцом.

Кажется, кто-то приблизился. Свет вновь сменился полумраком. Пересмешница услышала словно сквозь вату, как к ней обратился господин Г, и почувствовала прикосновение к коже. Бровь дернулась. В ответ Черненко лишь что-то прохрипела неразборчивое, после чего замолчала вновь.

Снова крики, отдающиеся в барабанных перепонках, но на этот раз после них ее куда-то понесли. Тамила не могла отслеживать собственное перемещение, но почувствовала, как ее стало покачивать из стороны в сторону.

Пересмешницу положили на деревянный пол, холодный и неприветливый. По телу пробежали мурашки. Согревающее до этого тепло отдалилось. Девушка дышала, быстро и неровно.

Количество символов без пробелов: 1761

evrf5555 Грушик

На крик Оливера Ренбергет лишь посмотрел в ответ хмурым взглядом. Сам же старался не кричать так громко, как он, но говорить так, чтобы его голос было достаточно слышен посреди морского, беспокойного и хаотичного происходящего.

- Да я положу! Только хотел узнать, куда!!! Не оставлять же ее там - эта глыба камня катается по всему периметру кают!....

Мужчина понадеялся, что он донес достаточно ясно, что Смешу там в данной области трюма оставлять было нельзя. Неповоротливый, так и еще огромный голюрк не то чтобы только и катается, так и вообще не стоит толком на ногах - а тут так качает! Не дай Арсеус Смешу придавит с концами.

Что лучше - окончательный конец или некоторое ухудшение?...

Так что то было наименьшее из зол.

По крайней мере все было в мыслях Ренбергета так, а болтать много возможности не предоставилось.

Тот по итогу, не задерживаясь, оперативно кивнул в ответ господину Г, когда он сказал, что он поможет. Вывод - пока нет конкретной стороны, куда идти, так что мужчина просто пошел в другую сторону трюма, где по пространству было наиболее пусто, на первый взгляд. По итогу, отойдя от проклятого голюрка как можно подальше и на достаточно безопасное расстояние, Ренбергет, нужно поправить, нес Смешу на обоих руках, а не поставил ее на ноги. В результате, положив пострадавшую на пол, начал отталкивать все то, что было хоть на каком-то расстоянии от нее. Подальше все эти ящики, бочки, скамьи.... Больше пустого и безопасного пространства. И, переводя дыхание, не стал сразу куда-то идти, оставшись на месте да сперва несколько проверив, будут ли еще какие-то предметы катиться в ее сторону.

А после посмотрит на нее саму. Слова Оливера запоздало, но все же, посеяли некоторую тревожность, несмотря на то что он, казалось бы, принял одно из разумных решений. Возможно, могли бы быть какие-то иные действия, что были бы более приемлемы, например, оттащить, но он, к сожалению, не подумал, да и опыт в подобных "спасениях" не так уж и настолько богат в плане быстрых реакций. Как сильно ей плохо стало?.... Дышит ли еще?...

Насколько то было наименьшее из зол?....

1700+ (+5)

Дельт, Chadzime, Грушик

Вся ситуация на борту негативно влияла на старого моряка. Он стоял, тяжело дыша; чтобы качкой не сбило – держался за стену. Очевидно, он очень нервничал и обеспокоен был судьбой экипажа.
Кто знает, выйдет ли их корабль из шторма целым? И сколько людей пострадают?

В ответ Ренбергету старый моряк произнёс:
— Нет, сынок... — его голос дрожал, — Нет тут твоей вины. Это я... Я вчера... Заглумился... Я... — очень громко он шмыгнул носом, — ...Спать лёг... А должон был за погодой следить. Смалодушничал...

Когда Пересмешница закричала – Ренбергет, Марксен и Оливер одновременно сорвались с места и побежали на крик.
Старик был самым медленным и бежал последним (что не удивляло). Стоя в дверях и едва переводя дух, он смотрел с ужасом, как мужчины пытались поднять девушку из-под голюрка.
У них это, в конце концов, получилось.

Г тоже срывается и бежит на крик вместе с подоспевшим незнакомцем и Стариком. Он редко когда-либо слышал настолько отчаянные звуки, издаваемые человеком. Хотя… может быть и слышал. Когда-то.
Крик был сигналом того, что ситуация очень серьезная. Он не мог тут стоять в стороне, даже строгая чуйка говорила ему об этом.

Видя, что Ренбергет поднял Смешу и поставил на ноги – старик, весь в холодном поту, заорал:
— ПОЛОЖИ! Хуже станет ей!.. Положи!!!..

Старый Оливер в бешенстве начал оглядываться по сторонам.
— Чей... — он издал рык, — Это... Голюрк?!

Прибежав в место сосредоточения всего внимания, Господин Г сразу увидел несколько людей и то, как девушка-закатница лежала на руках у длинноволосого мужчины. Глаза её были прикрыты, словно она просто спит. Но он перевёл взгляд ниже… О, боги
–Оливер прав - её стоит положить на что-нибудь твёрдое и прямое, чтобы внутренний стержень не надломался – говорил он, подходя к девушке по-ближе.
Не дождавшись ответной реакции, он наклонился к ней ещё ближе, будто пытаясь заглянуть в глаза. Край шляпы почти задел её лицо. – Потерпи немного, закатница. Скоро всё пройдет – сказал он, растерев ей головную чакру пальцем. Последнее что она должна сейчас делать, так это терять сознание. Провалившись в холодный с такими ранами, Господин Г боялся что она уже и не проснётся.

– Я помогу! - воскликнул рыбак, обращаясь к обеспокоенному Ренбергету. Жаль только он совершенно не помнит часть событий вчерашнего дня, и не представлял даже где ему искать врача. Себя он врачом в данной ситуации считать не мог.
В голове возник образ врачевателя, который помог ему вчера с ссадинами от путешествия в бочке.
В трюме он его не видел. “Значит - одна из кают” - подумал рыбак, нахмурившись. Их не так много, справится с этим в два счёта.

zuzik (и acidcloud340)

Не оповестив господина, вообще без каких-либо приличий, Господин Г ринулся к каютам.
— Господин Константин! Вы нам нужны! Подойдите сюда!
Под корабельной качкой Господин Г передвигался, придерживая рукой то за стенку, то за пол, если сильно качнёт. Аккуратно огибая голюрка, он приблизился к первой двери. Рыбак не терял и минуты - он резко распахнул дверь, надеясь увидеть знакомую голову в колосьях.

Манка,

Валентин очнулся на палубе корабля, в шторм.

Посмотрев вокруг, он не увидел никого, кто был бы с ним в этот суровый час.

Его одежда была почему-то насквозь мокрой... Вся!
Было холодно и неприятно, но, с другой стороны, это взбодрило от сна!

Погода была попросту ужасной. Гроза, ветер выл, небо чёрное, повсюду волны бушуют... Палубу качает, на ней тяжело устоять.
Кажется, шторм!

В стороне кормы находились дверь в кают-компанию, люк в трюм, а также лестница, ведущая к одинокому штурвалу. Рядом с Валентином – сиротливо сложенные паруса, возле мачты.

Куда идти? И что делать?

Ой!
Как жутко гремит гром...

acidcloud340,



Ну а Валентин, помимо вышеуказанного, также видит разбросанных всюду по палубе аррокуд, кроганков и других покемонов!!!

Как же они туда попали?!
Не иначе – выбросила волна!

Также, помимо покемонов, Валентин видит чьё-то колье и ещё множество всяких блестящих побрякушек. Сокровища краморантов, которые те хранили в своих желудках – не иначе!

15+1+2=18
Валентин успешно сопротивляется тряске на корабле, и продолжает дрыхнуть несмотря на то, что его все же мотает из стороны в сторону. Однако, убившись башкой об очередную стену он просыпается, чешет репу и встает. Все его тело болит, и видимо сон на свежем воздухе не пошел ему на пользу, поскольку усатик теперь ходит и шмыгает носом. «Только простудиться не хватало…»-он оглянулся вокруг -«А что, собственно говоря…Шмыг…происходит?»
Количество символов:369

выпало 15.

/d20